Всякая всячина
Модератор: Livilla
Недавно довелось еще раз побывать в Невьянске. Дело было в воскресенье, и там совпали два события: город отмечал какой-то праздник и хоронили здешнего архимандрита (человека, видимо, уважаемого, поскольку народу было много).
"Одним смеясь, другим печалась оком,", город счел за благо перекрыть все движение в центре. Пробираясь окольными путями, мы неожиданно попали к началу дамбы, и оттуда нам открылся великолепный вид на собор и знаменитую демидовскую Невьянскую башню.
Начинаю подозревать, что архитектурные красоты старинных русских построек были обращены лицом к пристани. И самый красивый ракурс получается, если фотографировать с воды.
Никогда раньше об этом не задумывалась, а вот теперь интересно будет проверить, так ли это.
"Одним смеясь, другим печалась оком,", город счел за благо перекрыть все движение в центре. Пробираясь окольными путями, мы неожиданно попали к началу дамбы, и оттуда нам открылся великолепный вид на собор и знаменитую демидовскую Невьянскую башню.
Начинаю подозревать, что архитектурные красоты старинных русских построек были обращены лицом к пристани. И самый красивый ракурс получается, если фотографировать с воды.
Никогда раньше об этом не задумывалась, а вот теперь интересно будет проверить, так ли это.
Радикал-фото закрылся на ремонт, поэтому я в непривычном для себя формате
День города в Красноярске
l
Вид на город, стоящий на берегу Енисея
Сибирские лилии
Боже мой, это же саранка! Саранки растут только в Восточной Сибири, растут в Забайкалье, Читинской области. Больше, кажется, нигде.
Мы в детстве с подружками рвали саранки и оязательно красили ногти алой пыльцой - маникюр делали.
А это автор фотографий
День города в Красноярске
l
Вид на город, стоящий на берегу Енисея
Сибирские лилии
Боже мой, это же саранка! Саранки растут только в Восточной Сибири, растут в Забайкалье, Читинской области. Больше, кажется, нигде.
Мы в детстве с подружками рвали саранки и оязательно красили ногти алой пыльцой - маникюр делали.
А это автор фотографий
Любой турист, побывавший в Красноярске, считает обязательным свои долгом посетить красноярские Столбы. Это каменные останцы причудливой формы.Признаться. смотрела на фотографии с ревнивым любопытством - уж чего-чего, а живописных останцев на Урале много. И чьи живописнее? Сравним!
Этот каменный столб называется "Перья"
Год назад мы опбывали на Таганае и там любовались уральскими Перьями.
Но все-таки сибирская тайга для меня самая-самая ... таежная.
Строгая, суровая, много где нехоженая-неезженая даже сейчас.
Уральские леса выглядят намного мягче и приветливее.
Этот каменный столб называется "Перья"
Год назад мы опбывали на Таганае и там любовались уральскими Перьями.
Но все-таки сибирская тайга для меня самая-самая ... таежная.
Строгая, суровая, много где нехоженая-неезженая даже сейчас.
Уральские леса выглядят намного мягче и приветливее.
Если выдался погожий денек, то уральцы немедленно бросают все дела и отправляются на природу, потому что дела есть всегда, а солнечная погода на Среднем Урале гость нечастый.
И вот уже пригородные леса немедленно наполняются отдыхающими, звонкими детскими голосами и ароматами шашлыка.
Одно из самых любимых мест отдыха - Калиновский лесопарк и его главное украшение Карасье озеро.
Лесная дорожка так и манит прогуляться вглубь леса.
Какой мирный уголок первозданной уральской природы!
А вот и нет. На самом деле мы идем вдоль старых карьерных выработок. Откосы и холмы, на которые отважно карабкаются наши мальчики, ничто иное, как отвалы золотодобывающих шахт.
Лет 150 назад здесь зарождалась промышленная добыча золота в России. Собственно, перед нами некогда знаменитые Березовские золотые прииски.
Когда-то здесь все было изрыто и перекопано, земляные жилы вскрыты и вывернуты наизнанку.
Теперь в этих замшелых камнях с трудом угадываются некогда огромные кварцевые глыбы.
Время от времени по дороге попадаются тихие заводи.
Зачарованные места, здесь, кажется, само время погружено в летаргический сон.
Неподвижный, никем не потревоженный с начала времен покой.
И снова все не так, как видится.
Перед нами затопленные старые шахты. Именно таким образом «консервировали» выработанные копи. И теперь Калиновский лесопарк радует глаз изысканным ландшафтным дизайном.
И вот уже пригородные леса немедленно наполняются отдыхающими, звонкими детскими голосами и ароматами шашлыка.
Одно из самых любимых мест отдыха - Калиновский лесопарк и его главное украшение Карасье озеро.
Лесная дорожка так и манит прогуляться вглубь леса.
Какой мирный уголок первозданной уральской природы!
А вот и нет. На самом деле мы идем вдоль старых карьерных выработок. Откосы и холмы, на которые отважно карабкаются наши мальчики, ничто иное, как отвалы золотодобывающих шахт.
Лет 150 назад здесь зарождалась промышленная добыча золота в России. Собственно, перед нами некогда знаменитые Березовские золотые прииски.
Когда-то здесь все было изрыто и перекопано, земляные жилы вскрыты и вывернуты наизнанку.
Теперь в этих замшелых камнях с трудом угадываются некогда огромные кварцевые глыбы.
Время от времени по дороге попадаются тихие заводи.
Зачарованные места, здесь, кажется, само время погружено в летаргический сон.
Неподвижный, никем не потревоженный с начала времен покой.
И снова все не так, как видится.
Перед нами затопленные старые шахты. Именно таким образом «консервировали» выработанные копи. И теперь Калиновский лесопарк радует глаз изысканным ландшафтным дизайном.
Вообще старые рудники иногда являют миру совершенно неожиданные грани своего очень непростого бытия. Они в свое время были призваны, инициированы, они впитали огромную энергию созидательного труда и теперь живут своей особой, необычной, выпадающей из общего природного ритма жизнью.
Тальков камень
Асбест-камень
Никелевые Липовские карьеры
Шабровский карьер
Тальков камень
Асбест-камень
Никелевые Липовские карьеры
Шабровский карьер
Но вернемся к золотоносным копям.
Глядя на оплывшие отвалы, заболоченные штольни, представляешь себе какую-то седую древность, мол, когда-то давным-давно нашел удачливый старатель здесь свой фарт…
И опять не так! И золото есть, и шахты работают прямо по соседству, в паре километров отсюда.
Выглядит это вот так: сначала вас встречают груды песка. И какого песка! Мягкий, мелкий, легкий. Белый!
Пустыня - посреди уральской тайги?!
Откуда?
А вот отсюда
от этой золотодобывающей шахты.
Руда промывается где-то внутри, а на поверхность струя воды выносит тонко истолченный песок.
Шахта работает без перерыва на еду и сон, поэтому вокруг нее вырос этакий экзотический заповедник, ни дать ни взять - малый Арал среди уральских лесов.
Невероятно, но эти барханчики поджидают нас в самом сердце индустриального Урала!
Идешь по песку, смотришь, как он поглощает останки промышленной цивилизации, и начинаешь чувствовать себя человеком, попавшим на планету, пережившую апокалипсис.
Странное чувство нереального: глаза говорят, что ты в пустыне, а рассудок упорно утверждает, что ничего подобного.
Все-таки старые карьерные выработки это не просто так – не может их вывихнутая природа вернуться в прежнее состояние, и потому порождает странные чувства, ощущения, фантазии. Бродят, бродят вокруг них какие-то загадочные тени и потревоженные рудничные сущности. Словно притаилось нечто в их с виду безмятежной глубине.
Глядя на оплывшие отвалы, заболоченные штольни, представляешь себе какую-то седую древность, мол, когда-то давным-давно нашел удачливый старатель здесь свой фарт…
И опять не так! И золото есть, и шахты работают прямо по соседству, в паре километров отсюда.
Выглядит это вот так: сначала вас встречают груды песка. И какого песка! Мягкий, мелкий, легкий. Белый!
Пустыня - посреди уральской тайги?!
Откуда?
А вот отсюда
от этой золотодобывающей шахты.
Руда промывается где-то внутри, а на поверхность струя воды выносит тонко истолченный песок.
Шахта работает без перерыва на еду и сон, поэтому вокруг нее вырос этакий экзотический заповедник, ни дать ни взять - малый Арал среди уральских лесов.
Невероятно, но эти барханчики поджидают нас в самом сердце индустриального Урала!
Идешь по песку, смотришь, как он поглощает останки промышленной цивилизации, и начинаешь чувствовать себя человеком, попавшим на планету, пережившую апокалипсис.
Странное чувство нереального: глаза говорят, что ты в пустыне, а рассудок упорно утверждает, что ничего подобного.
Все-таки старые карьерные выработки это не просто так – не может их вывихнутая природа вернуться в прежнее состояние, и потому порождает странные чувства, ощущения, фантазии. Бродят, бродят вокруг них какие-то загадочные тени и потревоженные рудничные сущности. Словно притаилось нечто в их с виду безмятежной глубине.
Осень
На Урале нынче осень ни в чем не противоречила лету: по-прежнему было сыро, серо, холодно, тоскливо.
Но время от времени природе, видимо надоедало укрываться чадрой из дождей, и она кокетливо дарила нам возможность пару часов полюбоваться своей роскошной красотой.
Здесь нам выпало заснять час предвечерний.
Опята. К сожалению, ложные, а не то бы…
Голубика - спелая-преспелая, вкусная-превкусная, душистая и сладкая
Костяника. Слишком красивая, чтобы быть вкусной. Но жажду утоляет прекрасно.
.
На Урале нынче осень ни в чем не противоречила лету: по-прежнему было сыро, серо, холодно, тоскливо.
Но время от времени природе, видимо надоедало укрываться чадрой из дождей, и она кокетливо дарила нам возможность пару часов полюбоваться своей роскошной красотой.
Здесь нам выпало заснять час предвечерний.
Опята. К сожалению, ложные, а не то бы…
Голубика - спелая-преспелая, вкусная-превкусная, душистая и сладкая
Костяника. Слишком красивая, чтобы быть вкусной. Но жажду утоляет прекрасно.
.
А потом вообще щедро отсыпала целый погожий день – и мы поехали на Чусовую.
Чусовая - уральская река в самом прямом и буквальном смысле : выписывая замысловатые петли, она набегает километров 600, и при этом послушно остается исключительно внутри границ, очерченных ей Уральским хребтом.
Места дачные
Километрах в 2-3 отсюда должно быть Верхне-Макаровское водохранилище. Давно хотелось на него взглянуть. Тропинка к нему идет вдоль Чусовой, так что не заблудимся.
Спрямляем путь
И снова выходим к реке
Чусовая - уральская река в самом прямом и буквальном смысле : выписывая замысловатые петли, она набегает километров 600, и при этом послушно остается исключительно внутри границ, очерченных ей Уральским хребтом.
Места дачные
Километрах в 2-3 отсюда должно быть Верхне-Макаровское водохранилище. Давно хотелось на него взглянуть. Тропинка к нему идет вдоль Чусовой, так что не заблудимся.
Спрямляем путь
И снова выходим к реке
Идти приходится не по дороге, а рядом, иначе не пройти. Сразу вспоминается любимое Gaidamakино про две российские беды: дураков и дороги.
Но не так все печально: дорога предназначена вовсе не для пеших (те прекрасно могут прогуляться и по лесу, по мягкому пышному мху даже и приятно).
Это трасса для квадроциклов. По ней гоняют егеря и тренируются экстремалы, потом устраивают покатушки и даже соревнования. У нас квадроциклы становятся популярны. Раньше была экзотика, а теперь их нередко можно встретить.
Так что вот так Gaidamake! Для квадроциклов, а не для чего иного прочего.
Ну да Бог с ними, с квадроциклами. Тем более, пока рассуждали да со смайликом возились, уже и пришли
Но не так все печально: дорога предназначена вовсе не для пеших (те прекрасно могут прогуляться и по лесу, по мягкому пышному мху даже и приятно).
Это трасса для квадроциклов. По ней гоняют егеря и тренируются экстремалы, потом устраивают покатушки и даже соревнования. У нас квадроциклы становятся популярны. Раньше была экзотика, а теперь их нередко можно встретить.
Так что вот так Gaidamake! Для квадроциклов, а не для чего иного прочего.
Ну да Бог с ними, с квадроциклами. Тем более, пока рассуждали да со смайликом возились, уже и пришли
Признаться, не понимаю, как можно осенью предаваться каким-то серьезным размышлениям о чем бы то ни было.
Самое легкомысленно время! Все, решительно все: яркие краски, обилие разнообразной вкусной еды, избыток всевозможных витаминов, - отвлекает от абстрактного теоретизирования.
Невозможно ни на чем сосредоточиться: глаза разбегаются, на всё горят и хочется просто бездумно наслаждаться мгновением, которое осенью особенно прекрасно.
Перед тем, как мы повернули обратно, взгляд упал на эту веточку: она словно изнутри излучала теплый янтарный свет на фоне сурово мрачнеющих елей.
А по дороге нас весело и задорно облаяли эти две жизнерадостные дворняги.
Самое легкомысленно время! Все, решительно все: яркие краски, обилие разнообразной вкусной еды, избыток всевозможных витаминов, - отвлекает от абстрактного теоретизирования.
Невозможно ни на чем сосредоточиться: глаза разбегаются, на всё горят и хочется просто бездумно наслаждаться мгновением, которое осенью особенно прекрасно.
Перед тем, как мы повернули обратно, взгляд упал на эту веточку: она словно изнутри излучала теплый янтарный свет на фоне сурово мрачнеющих елей.
А по дороге нас весело и задорно облаяли эти две жизнерадостные дворняги.
Нынче зима нас балует сравнительно мягкими морозами и огромным количеством снега. Снегопады начались еще в октябре, и к Новогодним праздникам насыпало уже столько, что по лесу идешь как по ровному полю: все, абсолютно все впадины, колеи, ямы и трещины завалены снегом.
Ну а этот день был на удивление хорош: температура поднялась до минус 3, лыжня мягкая, светило солнце (что само по себе чудо, потому что при оттепели у нас обычно пасмурно и хмуро).
Лыжи скользят сами безо всяких усилий с нашей стороны.
Дорога ведет мимо заваленных сугробами садов
Все дальше и дальше … куда-нибудь. Куда? Не знаем, придем – увидим.
Временами на глаза попадаются снежные звездочки
или диковинные фигуры
Километр за километром шуршат лыжи, радостно вдыхаем чистейший лесной воздух, пока не упираемся в насыпь: Режевской тракт.
Дальше дороги нет и другой лыжни тоже нет.
Ну а этот день был на удивление хорош: температура поднялась до минус 3, лыжня мягкая, светило солнце (что само по себе чудо, потому что при оттепели у нас обычно пасмурно и хмуро).
Лыжи скользят сами безо всяких усилий с нашей стороны.
Дорога ведет мимо заваленных сугробами садов
Все дальше и дальше … куда-нибудь. Куда? Не знаем, придем – увидим.
Временами на глаза попадаются снежные звездочки
или диковинные фигуры
Километр за километром шуршат лыжи, радостно вдыхаем чистейший лесной воздух, пока не упираемся в насыпь: Режевской тракт.
Дальше дороги нет и другой лыжни тоже нет.