Независимый форум

ОРЕЛ ШЕСТОГО ЛЕГИОНА

Пусть я погиб под Ахероном,
Пусть кровь моя досталась псам
Орел шестого легиона
Все так же рвется к небесам.

Все так же горд он и беспечен,
Все так же он неустрашим.
Пусть век солдата быстротечен.
Но вечен Рим.

Пот, кровь, мозоли нам не в тягость
На раны плюнь - не до того.
Нам дал приказ Тиберий Август.
Мы с честью выполним его.

Под Палестины знойным небом
В сирийских шумных городах
Предупреждением qvos ego.
Заставим дрогнуть дух врага.

Сожжен в песках Ершалаима
В водах Ефрата закален
В честь императора и Рима.
Шестой шагает легион.

Пусть я погиб под Ахероном,
Пусть кровь моя досталась псам
Орел шестого легиона - 2р
Все так же рвется к небесам.

Очень старая песня...

:D

Он рыл с утра - и вырыл дзот
В котором ротный пулемет
И сапоги от пулеметного расчета.
Обломок прусского штыка
Четыре шейных позвонка
Коленных чашечек, поношенных слегка -
Без счета.

Перекурил и приналег
К обеду выдохся и взмок
Но наплевать ему, парнишка был в ударе.
Сначала, правда, ни черта
Потом - по линии хребта
Безукоризненно разрубленный ката-
фрактарий.

Тут я кричу ему: "Пора
Колоть поленья для костра!"
А он послал меня куда-то на санскрите.
"Одежки потные сменя
сушите кеды у огня
и пейте кофе под гитару, а меня
не ждите"

Он рыл измученный и злой
"Всей этой пакости земной
Начало где-нибудь в истории должно быть.
И я дойду, в конце концов
До неизученных слоев
Где нет ни виселиц, ни цинковых гробов
Ни злобы.

Он матерится в глубине
И закатилась на спине
Жару и ливень повидавшая футболка.
Тут я кричу ему: "Старик!
Так ты ж врубился в материк!
А эту глину - матери не матери -
Без толку"

ЗА ТАНАИСОМ РЕКОЙ... (пространная редакция)

За Танаисом рекой
Скифы пьют-гуляют.
Потерял грек покой -
Скифы пьют-гуляют.

Даль степная широка -
Все Причерноморье.
Повстречаю грека я
Во широком поле.

Царь Атей отдал приказ
Утопить их в море,
И сколоты в тот же час
Собралися в поле.

Акинаком рубану
По античной роже,
А потом коня возьму -
Конь всего дороже.

Акинаков перезвон
Слышен в скифском стане,
И марают свой хитон
Греки-боспоряне.

Голову б его отдал
Я царю Атею,
И из рук царя бокал
Выпил б за трофею.

Скоро скифы-степняки
Разлетятся роем,
И насытятся клинки
Греческою кровью.

Кровью эллина смочу
Древний меч Ареса
И двуконный поскачу
К стенам Херсонеса.

Под копытами коня
Вьется пыль степная.
Льется песня степняка,
Песня удалая.

Херсонеса кулаки
Все сидят по клерам,
Поставляют пауки
Книдскую мадеру.

Я люблю кровавый бой
И врага вкус крови.
Скифской лавы дикий вой
Лучше всех мелодий.

Лихо въеду в Херсонес,
Там продам гнедого,
А потом в кабак б залез
Выпил б там хмельного.

Пряный запах чабреца,
Горький вкус полыни,
Укрощенье жеребца
На степной равнине.

Пил б хмельное не спеша,
Устали не зная,
Чтобы слилася душа
С боженькой Папаем.

Выпил б книдского вина
Не смешав с водою,
И гулял бы до темна
С гетерой молодою.

Мой товарищ, акинак, акинак,
Конь да лук с колчаном,
Пропадешь ты как дурак,
Коль не будешь пьяным.

Пока зори не взошли
Возвращусь в кочевья.
Накурюсь я конопли
До умопомраченья.

Пьяных боги берегут -
Истина святая.
Видно боги с нами пьют,
Только мы не знаем.

Утром баню истоплю,
Выбью дух пиндосов
И от кайфа завоплю
Как Сократ-философ.

Жизнь - с деньгами кошелек:
Трать, не знай раскаянья,
И лети как мотылек
На огонь желанья.

Жизнь сколота коротка -
Все пиры да битвы.
Была бы чаша глубока,
Да мечи как бритвы.

Пей, гуляй, пока живешь
И резвись до пьяна -
Все равно конец найдешь
Во степном бурьяне.

Даль степная широка -
Без конца и края,
Льется песня степняка,
Льется, затихая...

ГИМН ОГОЛТЕЛОГО НОРМАНИЗМА
(песня Касплянской разведки)

Мы по речке по Каспле идем,
Мы лапши в рюкзаки натолкали —
И для бедных славистов несем
Норманизма седого скрижали.

В деканат, в партбюро, в деканат — В деканат!
Археологи тащатся в ряд.
Это кто-то из наших, наверно,
Языком трепанул черезмерно.

И в покинутом Клейном краю
Тонем в речках мы в поисках брода,
Но в борьбе за идею свою
Сложим кости на благо народа.

В деканат, в партбюро, в деканат...

Не хватаем ни звезд, ни наград,
Только просим, мол, дайте свободы!
Нам приставка чужда "кандидат" (как кому!)
Мы согласны на хлеб и на воду.

В деканат, в партбюро, в деканат...

Под крутым и свирепым норд-остом,
Тем, что дует сильней и сильней,
Не беда, что остался лишь остов
От бесстрашных варяжских лодей.

В деканат, в партбюро, в деканат...

Мы храним свои мысли в ларе
За семью пребольшими замками
И лишь только на смертном одре
Сможем крикнуть: "Победа за нами!"

В деканат, в партбюро, в деканат...

Самая "оппозиционная" песня археологического фольклора, особенно для Москвы и Киева, где безраздельно господствовали рыбаковские концепции. Клейн Лев Самуилович - вождь и гуру ленинградского норманизма.

:D

Можно сотню книжиц прочитать,
Столько же, примерно, написать,
Только правду жизни не познал
Тот, кто не двигал отвал!
Можно столько золота найти,
Что на трёх возах не увезти,
Только археологом не стал
Тот, кто не двигал отвал!

Ах, отвал! Ты восхищаешь высотой!
Ах, отвал! Я преклоняюсь пред тобой,
Ведь на целом раскопе едва ли
Можно больше найти, чем в отвале!

И не говори, что устаёшь -
На мякине нас не проведёшь, -
Никогда всерьёз не уставал
Тот, кто не двигал отвал!
Ах, какая ж это благодать -
С утречка лопатой помахать!
Я скажу, что много потерял
Тот, кто не двигал отвал!

Бывают скифы царские
У них нагайки хлесткие
У них замашки барские
Фамилии заморские

У них мечи на талии
И панцири лучистые
И золотые псалии
И кони норовистые

А луки сигмовидные
А поведенья злостные
А их слова обидные
А их могилы - Толстые

Они необразованны
Нахлещутся араками
И тычут во все стороны
Своими акинаками

А за скандалы шумные
За всяко безобразие
Недаром люди умные
Поперли их из Азии

Они пируют до зари
В могилы сыплют золото
Они совсем не пахари
Они ВООБЩЕ не сколоты

А мы тут скифы-пахари
Мы по-простому сколоты
Мы не пируем до зари
И не транжирим золото

У нас соха рогатая
И жены круглолицые
Мы соблюдаем святыя
Трипольские традиции

Решительно непьющие
Особенно "Лиманское"
За нами вся грядущая
История славянская

Куда мытьем ли, катаньем
Мы пронесем с любовию
Свою соху рогатую
И бычье поголовие.

"Прорыбаковская" песня. Но тоже ничего.

Пусть эллинов следы
Стёр пыльный суховей,
И на костре веков
Сгорели их слова,
Но слышен юный смех
Вновь в Ольвии моей,
И значит, что она
По-прежнему жива!

Пусть воинов тела
Давно забытый прах,
На месте храмов тлен
И сорная трава,
Мы к Ольвии любовь
Несём в своих сердцах,
И значит, что она
По-прежнему жива!

На стелах забытья
Загадочный налёт,
И книги все твердят,
Что Ольвия мертва,
Но мы о ней поём
Ночами напролёт,
И значит, что она
По-прежнему жива!

Где агора была,
Развалины одни,
И яростно волна
Твой древний берег рвёт,
Но жажду утолит
Лишь ясный твой родник,
А раз он не иссяк,
То значит ты живёшь!

С историей твоей
Не оборвалась связь,
И этим летом вновь
Напишется глава.
Благодарим за то,
Что нас ты дождалась,
Вернулись мы к тебе,
И видим - ты жива!

Почему археологи не льют спирт в воду?

Тема разбавления спирта вообще эпохальная, но конкретно в украинской археологи она имеет свое мифологическое обоснование. Легенда гласит приблизительно следующее. Где-то весной 1946-го встретились на Кресте Петр Петрович Ефименко (на тот момент директор Института археологии АН УССР) и Алексей Иванович Тереножкин. Люди известные впоследствии, монстры и аксакалы, но и на тот момент далеко уже не мальчики. Петр Петрович (переброшенный в Киев на усиление из Ленинграда) изволили выразить желание выпить. Алексей Иванович, на тот момент полностью снаряженный для разведки (то есть увешанный помимо прочего литровыми жестяными флягами спирта) выразил идее живейшее расположение и участие. Чтобы не терять времени, решили отправиться в разведку немедленно, совмещая служение науке со служением Бахусу. Единственной проблемой было отсутствие емкости для создания водно-спиртового раствора.

Однако полевым людям к трудностям не привыкать, а потому первая фляга ушла неразбавленной. Последующие события имеют массу разночтений, но наиболее распространенная версия выглядит примерно так. Петр Петрович обратили внимание на совершенно выдающийся нос одного из пассажиров пароходика (легенда утверждает, что он был еще колесным), и пожелали произвести научный эксперимент по вбрасыванию "того жида" (как истый и коренной украинец он с некоторым предубеждением относился к означенной национальности) "у Днипро за нис". Эксперимент прошел успешно, однако несколько шумно и суетливо. Капитан пароходика немедленно высадил буянов на ближайшей отмели, и ушел дальше вниз по течению.

На жаре Петр Петрович пожелали усугубить, но уже разбавленным. Поскольку опустошенную флягу неосмотрительно выбросили, проблема посуды осталась. Тогда с истиннно научной сметкой был предложен следующий вариант решения проблемы: Алексей Иванович тонкой "цивкой" лил спирт в Днепр, а Петр Петрович хлебал воду в месте соприкосновения со спиртом. Через некоторое время Петр Петрович выразил свое неудовольствие эффективностью метода... после чего украинская археология никогда не лила спирт в воду, действуя по заветам аксакалов строго наоборот.

Рассказываю как мне рассказывали, если чего и приврал, то не по своей воле.

:D

Ветер шальной, ветер степной
Над ковылем взметнулся высоко
Ветер степной, ветер шальной
Мчит меня над осокой

Грудь моя белая в панцирь одета
Тело упруго мое
Нежной руке без колец и браслетов
Любы праща и копье

По ветру стелятся струи лучистые
Кудрей моих серебра
Нежные бедра сжимают неистово
Конские ребра

Я оседлаю коня на рассвете
Утренней степью помчу широкой
Тело ласкает мое ветер
Рвет одеянья мои лишь ветер -
Ветер степной, ветер шальной
Мчит меня над осокой

Ночной ветер едва колышет полог моего шатра.
Душно, я выхожу на дорогу.
Стойбище спит, нигде ни души.
Боже, дай мне дожить до утра…

Я оседлаю коня на рассвете
Утренней степью помчу широкой
Тело ласкает мое ветер
Рвет одеянья мои лишь ветер -
Ветер степной, единственный мой
В этой скачке степной.

Ух ты. Похоже, Аella тоже прониклась.

:D

В дымке утренней растворяются звуки,
Ветер жжет огнем пальцы стиснутых рук
Только сердца стук…
За спиной во мгле Смерти верные слуги
Мы уйдем от них, словно стрелы в зенит
Путь назад закрыт

Душу отдала чужому кумиру
Не смотри назад! Нас гонит по миру
Наша мука, наша сладкая доля –
Этот ветер, эта степь, эта воля.

Много помнит равнодушное Солнце.
Гнев и ярость покорительниц гор
Плен и смерть сестёр …
Там алтарные, кровью залиты плиты,
Где во славу олимпийских богов
Шла на казнь любовь...

Я познала гнев жестокого бога.
Мы погибнем, нам осталось немного...
Наша мука, наша сладкая доля –
Этот ветер, эта степь, эта воля.

Незавидна роль стать отцом Амазонки.
Страсти краткий миг кровью будет прощён.
Так велит закон.
Но пускай во грех, и пускай ненадолго
Я другой удел подарила тебе
Вопреки судьбе.

Песня о любви, как жизнь, бесконечна.
В шёпоте легенд останутся вечно
Наша мука, наша сладкая доля -
Этот ветер, эта степь, эта воля.

Кружит над Ольвией лист маслиновый,
Кружит последний лист
Над родниковой водою синею, милая, ты наклонись.
Видишь туманное отражение в зеркале родника,
Бродит одна среди древних строений
В тунике белой наша тоска.

Разве забудется, разве рассеется Ольвии нашей тепло.
Пусть постарели мы, пусть огрубели мы,
Время друзей разнесло.
Только в сердцах у нас прежний трепет,
И не для нас слово покой
Нас покорили древние греки
Мудростью вещей и красотой.

Долго нам будет Ольвия сниться,
В памяти первой любовью вставать.
Будущим летом костер экспедиции
Нас соберет опять.
Только сегодня тоска нахлынула
Город счастливый, прощай!
Тихо последний листок маслиновый
Осень несет на алтарь